Рада Анчевская:
«Если хочешь спеть песню – спой!»

 

 «Рада и Терновник» –
одна из выдающихся групп «московского андерграунда». Собравшись в далеком
октябре 1991 года, музыканты почти каждый год выпускают альбомы, активно
выступая в Москве и за ее пределами.  Конечно же, творчество коллектива
понравится далеко не каждому, но уж  если «зацепит» – то навсегда.

Ярко выраженную
индивидуальность группе, помимо оригинальной музыки, придает необыкновенный по
своей красоте вокал Рады Анчевской, интервью с которой и предлагается вашему
вниманию.  

 

– Интересно, есть ли такой вопрос, который тебе никогда
не задавали, но ты бы хотела услышать?  :)

– Да нет, мне интересно, когда другие спрашивают  :)

– Чем  занимаетесь в данный момент?

– Отвечаю на твои вопросы
:) А группа нынче занимается срочной записью нашей концертной программы. Дело в
том, что наши альбомы «Саламандра» и «Все любимое просто» – те, что вышли
совсем недавно, не отражают нашего концертного звука, нашей концертной
энергетики. Поэтому, мы решили зафиксировать нынешнее звучание
коллектива.  По многочисленным просьбам публики. Люди подходят после
концерта и просят компакт-диск именно с тем звучанием, что только что они
услышали на концерте. Я надеюсь, что новый диск будет выпущен уже к Новому
году. После чего, мы сядем записывать большой студийный альбом, со множеством
всяких именно студийных наворотов. Но первая наша задача сейчас – зафиксировать
то удивительное звучание, которое слышат зрители на наших концертах. 
Кроме того, я готовлю свою первую книжку стихов и сказок.

– Сильно ли изменился состав группы со времени записи
«Все любимое просто»?

– Нет. На «Все любимое просто»
играли Кирилл Россолимо, Катя Орлова, Петя Бугрименко и Лиза Наливайко,
Анчевский и я. Сейчас на бас-гитаре играет наш прежний бас-гитарист Игорь
Черных, игравший с нами в 1997-2000 году.  Петя  и Лиза 
участвуют в наших акустических программах. Изменилось звучание коллектива –
если «Все любимое просто» записано в мягкой полуакустической манере, то наше
концертное звучание сейчас совсем иное – жесткое, мощное. Именно это мы и будем
записывать.  Если на предыдущем альбоме Кирилл Россолимо играл на
перкуссии – джембе, то на концертах и на новом альбоме Кирилл играет на
уникальной установке – она состоит из кахона (испанский инструмент, на котором
играют исполнители фламенко), джембе – это такой большой деревянный барабан,
обтянутый кожей, две «тарелки» от барабанной установки, «бочка» от ударной
установки. Кирилл играет по кахону, джембе и «тарелкам» руками, чему все
зрители постоянно поражаются. Звук получается очень живой, шаманский, а
визуальный ряд абсолютно безумный!

– С чем связана частая смена музыкантов в «Р&Т»?

– Группа – это живой организм.
Вас же не удивляет, что кровь в Ваших венах постоянно обновляется? Что волосы
выпадают и вырастают? Это естественно. Люди приходят к нам, играют с нами,
получают нечто от нашей музыки, от игры в этом коллективе, чему-то учатся, они
получают то, что им было необходимо взять от этой музыки и этой группы и уходят
дальше. Это нормально. Потом приходят другие музыканты и приносят с собой новые
музыкальные идеи и новые стили.

-Как вам удается, играя некоммерческую музыку, выпускать
практически каждый год по альбому и делать при этом их совершенно разными?!

-Так, как раз, когда играешь свою
музыку, только и можно делать нечто удивительное, каждый раз новое. Нам никто
не указывает, что именно мы должны писать, в каком стиле. Поэтому мы можем
пробовать самые разные звуки и стили. От трип-хопа («Любовь моя печаль») до
джаз-рока («Концерт для саксофона в терновнике») через дарк-фолк («Книга о
жестокости женщин»).  Я все время говорю одни и те же слова, но на разных
языках. Так интересней. Это как говорить «я тебя люблю» на английском,
французском, итальянском, японском и пр. Смысл один – а звуки, языки разные –
для разных людей. Вот и смысл смены стилей от альбома к альбому тот же самый.
Кому-то эти слова понятней на языке трип-хопа, а кому-то на языке неоклассики
(«Саламандра»).

-Так можно ли все-таки
определить в каком стиле работает группа?

Мне кажется, что у нас очень
важно то,  что главное – это не игра со стилем, а яркий выплеск энергии,
шаманизма, импровизации на концертах. Отсюда, это немного психоделический рок.
С другой стороны, то, о чем я пою – в основном, замешано на архетипических
образах, используются русские мелодии, в основном, северные, используется
фольклорная образность в текстах, поэтому, арт-фолк, так тоже можно назвать.
Ну, и чтобы отграничиться от танцевальных таких вещей на фолковой основе, как
«Иван Купала» (не потому, что «Иван Купала» это плохо, а потому, что мы делаем
другое) я часто использую название дарк-фолк.

– А почему на альбомах композиции повторяются?

– Потому что песня – она
неоднозначна, каждый музыкант привносит свое видение, абсолютно новое, в песню.
Когда пришел скрипач Гена Лаврентьев, например, заиграла уже записанная
композиция «Ты будешь танцевать» – в ней появился удивительный диалог между
голосом и скрипкой. Разумеется, нужно было это зафиксировать. Вот мы и записали
эту песню на «Холодных временах». Пришел Петя Бугрименко, и мы записали еще раз
песню «Сон», потому что он придумал красивейшее соло на фаготе, благодаря
которому в этой песне появились некие изысканные оттенки, новый смысл, новое
наполнение. Просто жалко, когда такие находки пропадают, поэтому мы стараемся
фиксировать новое звучание старых песен.

– Через призму твоих песен
предстает трагическое видение мира, и кажется, что апокалипсис «не за горами».
А были ли попытки написать что-нибудь оптимистичное? 

– Я не пишу песен мрачных или
песен веселых. Я пишу песни объективные, о том, что есть вокруг и есть на самом
деле – вокруг нас тесно перемешаны жизнь и смерть, счастье и горе. Я говорила
уже не раз в разных интервью, о том, что у меня народное мировоззрение. В
народном мировоззрении это все тесно связано. И правда – когда человек жил в
деревне, то на его глазах происходили роды, смерть людей и животных, свадьбы,
обрядовые праздники, общение с силами природы, ритуалы. Это все было включено в
повседневную жизнь. И аутентичные фольклорные песни не такие уж и веселые.
Сейчас ряд тем, как бы, табуирован. Как бы, потому что на телеэкране постоянно
идут новости, где показывают трупы, взрывы. Почему идет это кошмарное
нагнетение? Потому что это выгодно – это увеличивает аудиторию телепередачи. А
в шоу-бизнесе, выгодно, если музыка танцевальная. Танцевальная музыка лучше
продается. Не потому, что она изначально более востребована человеческой душой,
а потому, что больше возможностей для ее использования – дискотеки, бары,
автомашины и пр. Поймите правильно, конечно, должна быть танцевальная музыка,
должны быть бездумные смешные песенки, но ведь сейчас есть ТОЛЬКО это. А где
альтернатива? Где иное? Музыка, как и всякое любое искусство, начиналась как
священодействие. Танец начинался как ритуальный танец, песня – как обрядовая
песня, стих – как молитва, обращение к богам. Сейчас осталась только прикладная
музыка, а музыка как некое священное искусство – забыта. Хорошо ли это? Мне
кажется, что плохо, уже хотя бы потому, что потеряна часть целого, нарушена
целостность явления.

– Можно ли тебя назвать последователем Башлачева, Летова,
Янки, Неумоева?

– Не знаю. Если кому-то так
кажется – ничего страшного. Но я пою те песни, которых я не нашла вокруг себя.
Все же, конечно, можно найти нечто общее со всеми вышеназванными, но аналога
нет. Если бы кто-то уже сделал то, что сейчас делает «Рада & Терновник», то
я бы занималась чем-нибудь другим. Из тех, кого ты назвал, мне более всего
нравится Янка.

– В чем находишь вдохновение?

– Сны, сказки, фольклор. Мы всей
группой ходили на семинары, проводимые Дмитрием Фокиным, артистом ансамбля
Дмитрия Покровского. Дима Фокин пятнадцать лет пел у Покровского, объездил всю
Россию с фольклорными экспедициями. Мы слушали экспедиционные записи, учились
петь фольклорным голосам, со специфическими обертонами. Кроме того, я семь лет
училась у оперного педагога – Марины Кикиной. На стыке этих традиций я нашла
свой звук голоса. А стихи рождаются из снов и сказок.

– Какой смысл для тебя заключен в слове «готика»?

– Это для меня не обозначение
музыкального стиля, а обозначение стиля жизни. Способ одеваться, выглядеть,
определенные литературные и музыкальные вкусы.

– Что больше нравится: поэзия или проза?

– Сказки.

– Последняя, прочитанная книга?

– Геродот

– Любимая музыка?

– Саинкхо Намчылак, экспедиционные
записи фолка, Мария Каллас, грегорианские песнопения, Има Сумак.

– С кем из коллег дружишь и выступаешь (помимо музыкантов
«Р&Т»)?

– С Милой Кикиной, с Умкой и ее
музыкантами, с Андрюшкиным («Гражданская оборона», «Коператив Ништяк»), Зоей Ященко.
Но какие-то музыкальные пересечения искать бессмысленно – пересечения чисто
человеческие во всех этих случаях.

– Не возникало ли желания сделать совместный проект с
кем-либо?

– Совместный проект  – на
это пока времени нет. Был опыт сотрудничества с  Милой Кикиной, она
исполняет русские песни.  Мы записали двухголосие в одной из песен на
альбоме «Книга о жестокости женщин».

– Где больше всего любите выступать?

– В залах с большой сценой,
громким звуком и хорошим светом. Что-то вроде Дома культуры или большого клуба.
В клубах, где есть нормальная по размеру сцена, хороший аппарат. В Москве
нравится играть в Центральном Доме Художника.

– Исполняешь ли на концертах, подобно Арефьевой, оперные
арии?

-Нет. На концертах я исполняю
только свои песни. Остальное могут исполнить специально обученные этому люди.

– Что больше нравится играть: электричество или акустику?

– Больше нравится играть жесткую
электрическую программу, но у акустической нашей ипостаси слишком много
поклонников, поэтому приходится время от времени играть акустику. В
электричестве – больше энергии, в акустике – больше голосовых нюансов, игры.

– Наиболее уважаемый кинорежиссер?

– Все же, Феллини. После долгих
поисков.

– Самое большое достижение за последний год?

– То, что мы живы, вместе, играем
музыку.

– Как День рождения группы справили?

– Большим концертным туром. Мы
отыграли в Москве акустический и электрический концерт, потом  отыграли
акустику и электричество в Санкт-Петербурге, в Ростове-на-Дону и Таганроге.
Очень устали, но зато день рождения растянулся на весь месяц октябрь. Целый
месяц – праздник!

– Записывали песни БГ для «подарочного» трибьюта?

– Мы записали «Мы никогда не
станем старше» – мне очень нравится та версия, на которой вместе с «Аквариумом»
поет Валентина Пономарева. Поэтому, я постаралась спеть одновременно и текст и
вокализы, условно говоря, и за БГ и за Пономареву. Эту песню мы первый раз
сыграли в 1998 году, на пятилетии интернет-портала music.ru (теперь zvuki.ru)
там была идея, что каждая группа играет одну чужую песню, нам «поручили»
сыграть что-то из БГ, мы выбрали «Мы никогда не станем старше». Очень
понравилось, посему мы обрадовались возможности вспомнить это выступление, этот
эксперимент и записать нашу версию.

– Почему для посвящения ГО выбрали именно композицию
«Наши»?

– Просто понравилась именно эта
песня. А Егор Летов и ГО мне очень нравились, когда мне было лет двадцать.

– Твои пожелания читателям «Смотри и Слушай».

– Если хочешь спеть песню – спой!
Если в голове вертится стих – запиши его! Не думай о том, кому это понравится
или не понравится, нужно это сделать или не нужно, будет прок или не будет.
Просто сделай. Для себя. И будет хорошо!